Мать
была беременна мною, когда отец ни с того, ни с сего выгнал ее и женился на
другой. Я родился у дяди в хлеву.
Очень оскорбленные поступком отца, мои родственники выместили это на мне:
тотчас же, не дав мне даже попробовать материнского молока, они завернули меня
в драный палас и подкинули к отцовским воротам. Так с обиды и началась моя
жизнь.
Соседка,
у которой в ту пору родился мертвый ребёнок, из жалости кормила меня грудью,
обзывая щенком. До семи лет я оставался у нее. Потом отец однажды увидел:
взрослый мальчик в соседском дворе: «Ба, да это же мой сын!»—и взял меня в свою
саклю.
Отец мой
был крестьянином, но очень неудачливым. Он обрадовался случаю взвалить на сына
часть своих забот и сразу же стал крикливым, как ковха*. Сакля его была полна
новых детей. Нелюдимая мачеха прятала от меня кукурузные лепешки. Я рос, как и
родился, в хлеву, рядом с буйволом. Не помню ничего об этой поре, кроме
навозного запаха. Потом заболел отец, и стало совсем страшно. Я не знаю, что
это была за болезнь, но его мучила тоска и днем и ночью, как жажда. Он много
думал и когда, наконец, поднялся с постели—оказалось, отец сошел с ума. Целыми
днями он собирал по улицам камни, приносил их домой полные пазухи и прятал от
людей, называя это богатством. Я вспоминаю отца, внезапно поседевшего, с
желтыми глазами...
Он умер,
оставив на руках у матери шестерых детей и разбросанные по всему двору кучи
речного булыжника...
Меня не
вините, друзья, что не могу назвать ни одной точной даты. То были не такие
времена. По всей округе у нас только два человека умели читать,—да и то
начальник почты и старшина, который носил соломенную шляпу. Я был, наверное,
тринадцатилетним, когда ушел из своего аула. В Дербенте меня призрел богатый
еврей. Я ухаживал за его трехверстными виноградниками, сторожил конюшню, рубил
дрова, чистил двор.
Четыре
года батрачил я у этого человека, ни зимы, ни лета не замечая. А когда
уволился,—оказалось, мне снова некуда себя деть, и карманы мои по-прежнему
пусты.
Тогда я
вернулся в аул. Но в Ашага-Стали всегда было батраков больше, чем надо, и
долгое время мне пришлось перебиваться поденной работой у соседей. Я был
молод. Это очень унизительно, друзья: молодому человеку просить поденной работы
у соседей. Люди рассказывали, будто недалеко, в Гяндже, англичане арендуют у
царя земли, где добывают
(Из постановления Президиума ЦИК ДАССР 15
июня 1934 г.)
Президиум
Центрального Исполнительного Комитета ДАССР, в ознаменование 1 Съезда советских
писателей Дагестана п о с т а н о в л я е т:
1. Присвоить
звание народных поэтов Дагестанской АССР:
а) тов. СулеймануСтальскому,старейшемупоэтулезгинской бедноты, начавшему
свою плодотворнуюдеятельность четверть века тому назад и активно помогающему
своим творчеством социалистическому строительству.
2. Назначить
тт. Стальскому, Цадасса и Магомедову персональные пенсии в размере 200 рублей в
месяц каждому и выдать единовременное пособие по 500 рублей каждому.
Старик в
бешмете и мягких горных постолах неслышным шагом подошел к трибуне.
Безжалостный свет «юпитеров» ударил ему в лицо, но старик остался совершенно
спокоен. Он начал свою речь на родном языке голосом, неожиданно сильным и
молодым. Съезд откликнулся на его первые , приветственные слова долго
несмолкавшими аплодисментами, и старик принял их с законной гордостью, как
должное.
Это был
известный всему Дагестану народный поэт Сулейман Стальский — делегат и член
президиума Всесоюзного съезда советских писателей. Голос 66-летнего поэта и
певца звучал молодо и сильно потому, что это был голос человека, освобожденного
революцией, и еще потому, что народный певец Сулейман Стальский здесь, на съезде,
говорил не только от своего имени, но и от имени своего народа, освобожденного
Октябрем.
Старый
поэт говорил о простом и великом — о революции и борьбе за новую жизнь. Он
рассказывал о новых дорогах, проложенных большевиками в горах Дагестана; об
электростанциях, возникших там, где раньше шумели горные потоки и разбегались
козьи тропы, о радости коллективного труда и завоеванной зажиточной жизни. Мало
кто из присутствовавших понимал слова Стальского, но все слушали с огромным
вниманием, ибо умел дагестанский поэт придавать своим словам и жестам силу
убеждения.
Поэту не
пристало довольствоваться сухой прозой, и потому свою речь Сулейман Стальский
завершил горячей и радостной песней, посвященной Съезду.
Секретариат
Правления союза советских писателей приветствует Вас, народного поэта
Дагестана, с высшей наградой— орденом Ленина. Будучи батраком, Вы пели свои
песни среди полей в одиночестве. Теперь вся страна Советов слушает Вас, на
Ваших песнях учится молодежь. Мы радуемся вместе с Вами Вашим успехам! и желаем
Вам многих лет здоровья и плодотворной творческой работы.
Щербаков,
Ставский
От всей
души поздравляю тебя с награждением орденом Ленина. Наше правительство достойно
оценило твой великий талант. Это призывает еще больше работать. Желаю тебе здоровья
и плодотворной творческой работы.
(Речь на
заседании Президиума ЦИК Союза ССР 17 апреля 1936 года)
Сегодняшний
день является самым счастливым и самым зна/чительным в моей жизни. Я безмерно
рад и взволнован и не нахожу достойных слов выразить мою горячую благодарность
за эту высокую честь, оказанную мне партией и советской властью, наградившими
меня высшей наградой—орденом Ленина.
Мне
около 70 лет, но вся эта жизнь моя не стоит сегодняшних 70 минут. Я подобен
зарытому в землю заржавленному оружию, которое коммунистическая партия и
советская власть раскопали, придали блеск и остро отточили. Я—бедный
крестьянин, сын одной из наиболее отсталых народностей Дагестана, которая при
царизме беспощадно эксплоати-ровалась и угнеталась и где не только не поощряли
науку и искусство, а, наоборот, в корне сжигали всякое стремление к культуре.
Благодаря
ленинско-сталинской национальной политике и заботам великого вождя народов,
мудрого Сталина, я, наравне со многими другими, вышедшими также, как и я, из
глубоких недр трудящихся масс, возвышен и поднят высоко, высоко...
Я обязан
и даю слово, не жалея ни здоровья, ни сил и остатка своей жизни, посвятить себя
целиком служению своей великой, счастливой родине.
Да
здравствует товарищ Сталин! Да здравствует советская власть!
общего
собрания колхозников колхоза им. Кирова, партийной и комсомольской
организацийивсехтрудящихся Ашага-Сташь от 28 октября 1937 года.
Присутствует
350 человек.
Слушали:
о выдвижениикандидата в депутатыСовета Союза.
Стахановец
тов. Мурсалов говорит: Мы должны выдвинуть кандидатом в депутаты Совета Союза
из числа лучших людей нашей родины, безгранично преданных рабочему классу,
делу партии Ленина—Сталина. Одним из таких является наш знатный колхозник,
народный поэт Дагестана Сулейман Стальский, награжденный правительством орденом
Ленина. Я выдвигаю кандидатом в депутаты Совета Союза тов. Сулеймана
Стальского, 68 лет, проживающего в сел. Ашага-Сталь, народного поэта, беспартийного
большевика.
Выступившие
тт. Разах анов Мутагир, Рамазанов Абас, Эседуллаев Абдусалим, Шахмерданов
Агакерим, А с тарханов а Гурухан, К а д и р о в Дадаш, Ш и хджемалов Навруз, Г
а д ж и л а е в Шихисмаил и др. говорили, что Сулейман Стальский до революции
был батраком, рабочим, на себе испытал все тяжести капиталистического гнета.
Он вел борьбу против мулл, ханов и беков, беспощадно разоблачал врагов народа,
в своий стихах воспел рабочий класс, коммунистическую партию и ее вождей, всеми
силами помогает делу социализма. За огромные заслуги Рабоче-Крестьянское
правительство наградило его орденом Ленина и присвоило ему звание народного
поэта Сулейман Стальский является достойным кандидатом в депутаты Совета Союза.
Все
присутствующие единодушно поддержали предложение тов.